Il Capo

Galeazzo Ciano was born in 1903. He held several diplomatic posts in Brazil, Argentina and China before marrying Edda Mussolini, the daughter of Benito Mussolini in 1930. In 1935 Mussolini appointed Ciano as Minister of Propaganda. The following year he became Minister of Foreign Affairs. Ciano was put in command of a bomber squadron and flew on several missions during the war against Ethiopia (1935-36). In 1942 Ciano became increasingly dissatisfied with the way Benito Mussolini was running the country. After a series of heated arguments with Mussolini, Ciano resigned as foreign minister in February, 1943.
Ciano remained a member of the Fascist Grand Council and argued that Italy should sign a separate peace with the Allies. He also voted for Mussolini to be replaced by Pietro Badoglio.
Ciano left Rome after Mussolini's was overthrown but he was captured by the German Army. On the orders of Benito Mussolini Ciano was given a mock trial and was sentenced to a "traitors" death - being shot in the back while tied to a chair on 11th January, 1944.*

In the Strangers' world, Galeazzo Ciano inherited the power from Mussolini. Unlike his father-in-law, he preferred to be called Il Capo (The Head).

Народу на площади стало гораздо меньше, дождь давно перестал идти, а я стоял у самого дорогого в мире кинотеатра «Одеон» и с неожиданным для самого себя интересом изучал афиши Недели Италии в Лондоне. Самую большую афишу украшал портрет графа Чиано, и я в который раз подумал, до чего же он стал похож на своего покойного тестя. Хоть и называет себя не «дуче», а «капо».

------------
* Source: spartacus.schoolnet.co.uk

Ballrooms Of Mars - Marc Bolan & T. Rex

Mark Feld aka Marc Bolan

Поначалу песня показалась мне примитивной и даже убогой, куда хуже, чем на пластинке – но уже через минуту я почувствовал, что все в порядке, и музыка не так уж плоха, и я в «Марракеше» больше не чужой. Ритм проходил сквозь тело, покалывая кончики пальцев и мочки ушей. Дора раскачивалась в такт этому ритму – сдержанно, грациозно. И во все глаза смотрела на моего тезку, будто он пел только ей:
Ты полетишь и воспаришь
На трепещущем аэроплане,
Твои бриллиантовые руки
Будут полны роз
И ветра, и машин,
И людей из прошлого...
Сорок минут пролетели как один миг. Неожиданно Фельд замолчал, вынул белый платок, помахал им – словно капитулируя – и стер с верхней губы что-то блестящее. То ли капли пота, то ли кристаллы кокаина. Зал снова заревел.

Miles Messenger

At the private request of certain army officers in June 1942, George Miles designed and built the prototype of an air observation post (AOP) aircraft. It was required to carry a crew of two, radio, armour protection and other military equipment, and to be able to operate out of and into small tree-surrounded fields in all weathers.
The resulting Miles M.38 prototype was a cantilever low-wing monoplane with fixed tailwheel landing gear, powered by a 104kW de Havilland Gipsy Major inline engine. The wing incorporated fixed aerofoil trailing-edge flaps and when flown on 12 September 1942 it was found that these provided the requisite STOL performance. Great enthusiasm for its capability was shown by an AOP squadron which Miles allowed to flight test the aircraft, but shocked by the design, construction and testing of a military aeroplane without its knowledge, the Ministry of Aircraft Production refused to order this prototype into production for the AOP role. In late 1943 a small order was placed for the aircraft for use in a VIP transport role under the designation M.38 Messenger and eventually a total of 21 was built. Among VIP operators allocated personal Messengers were Field Marshal Sir Bernard Montgomery and Marshal of the RAF Lord Tedder.
An additional 71 were built post-war for civil use, bringing total production to 92*.

Обменявшись приветствиями, мы не двинулись к выходу, а свернули в боковой коридор. Форбс нес жизнерадостную чепуху о важности отдыха после полета. Только через пару минут я понял, что мне предстоит еще один полет, прямо отсюда, из Хитроу. Пункт назначения – неведомый город Бакстон в северном Дербишире. Престон – мой сопровождающий.
– Видите, как все удачно получилось, мистер Тома? Как раз сегодня мы отправляем срочный груз. И – фокус-покус! – самолет к вашим услугам. Маленький, но удаленький самолет...
На таком удаленьком самолете мне очень хотелось полетать лет двадцать тому назад. «Майлз Мессенджер», личный транспорт Монти. Я думал, их уже давно списали.
Мы расположились с комфортом, как в салоне большого автомобиля. Пристегнули ремни. Дважды чихнул и застрекотал мотор (вспомнилась строчка из старого справочника: «четырехцилиндровый рядный, мощностью 155 л. с.»), и после короткого разбега самолетик резко плавно пошел вверх, в облака, за облака. Шум в кабине стоял такой, что ни о каких дорожных разговорах и подумать было нельзя. Но я быстро привык к шуму и совсем не волновался, когда нас сильно тряхнуло.

 

* Info: Virtual Aircraft Museum

Photo via through their eyes, on Flickr

Berlioz : Symphonie Fantastique

Thanks, Andrea!

Странно выезжать из этого поместья ночью. Кроны деревьев в аллее совсем как руки великанов, которые склоняются над тобой в попытке схватить, дорога как назло посыпана гравием - видимо, для того, чтобы ночной гость каждый раз вздрагивал от звука влетевшего в колпак колеса камешка, ворота с замысловатым рисунком чугунной решетки, бесшумно открывающиеся нажатием кнопки в доме... Боже, Александра, от твоей паранойи недалеко до полного безумия. Это всего лишь подъездная аллея. Ты была здесь сотни раз. Деревья, дорога, ворота. Проселок, шоссе. Я по-настоящему обрадовалась, вырулив на трассу.
В голове – гуд улья перед выемкой сот. Все пчелы собрались и чувствуют, что вот скоро что-то случится, но что еще не знают. Выделить какую-нибудь мысль было невозможно. Фантастическая симфония Берлиоза спасла меня от тоски и помогла благополучно дорулить до дома.

Gassed

Gassed is an oil painting (1919) by John Singer Sargent. It depicts the aftermath of a poison gas attack at the Western front. Exhibited at the Imperial War Museum, London.

Я уже бывал в военном музее и не ожидал от постоянной экспозиции никаких открытий. Те же самолеты под стеклянными сводами, те же танки в главном зале, те же полутемные комнаты и узкие коридоры с бесчисленными витринами, хранящими память о солдатской, а не о генеральской Великой войне. И огромное полотно Сарджента – «Загазованные», у которого я простоял никак не меньше четверти часа. Отравленные, ослепшие мальчишки, которые еще надеялись совершить подвиг, еще верили, что эта война положит конец всем войнам...